межрегиональный проект
Неочевидные жертвы коронавируса в России
Итоги трёх месяцев мониторинга проблем, связанных с коронавирусом
Анастасия Сечина (Пермь)
редактор-координатор проекта
Два месяца команда журналистов из разных регионов России вела мониторинг публикаций в СМИ, фиксируя сообщения об опосредованных жертвах коронавируса во всех регионах страны, за исключением столичных. Мы охватили период с середины марта по середину июня — то есть три месяца активного распространения COVID-19 в регионах. На сегодня мониторинг завершён, и мы подводим итоги: делимся выводами и впечатлениями, говорим, что стало неожиданным.

Итоги мониторинга нельзя считать абсолютно объективной картиной происходящего. Мы отслеживали публикации в СМИ, расценивая каждую как сигнал о проблеме. Однако за одним сигналом может стоять одна история, а может — несколько. Он может быть единичным проявлением проблемы или же лишь примером из множества. Кроме того, в разных регионах по-разному развита медиа-среда, и это тоже накладывает свой отпечаток на результаты. Например, Чукотка за весь период мониторинга не «подарила» нам ни одного сигнала — значит ли это, что там всё хорошо?

Словом, к результатам мониторинга следует относиться критически, расценивая их как иллюстративный материал и основу для дальнейших исследований.

Проблемы, по которым зафиксировано наибольшее число сигналов (багровая зона)

316

Предприниматели несут убытки и не знают, как выжить

191

Потеря работы или иного источника дохода

177

Люди заражаются или рискуют заразиться COVID-19 из-за чужой безответственности или безграмотных действий

103

Врачи заражаются или рискуют заразиться, так как не обеспечены средствами защиты и не тестируются на COVID-19

101

Люди, заболевшие не коронавирусом, не получают медицинской помощи или её качество снижается

Оранжевая зона
Жёлтая зона
Красная зона
Чёрная зона

Как менялось число сигналов о проблемах?

Можно сделать определённые выводы, глядя, с какой скоростью нарастали сигналы о той или иной проблеме. Например, беды предпринимателей очень быстро оказались в «багровой зоне», каждую неделю число сигналов о них росло ощутимо. Вероятно, это связано не только с серьёзностью проблемы, но и с тем, что бизнесмены (в отличие от, например, врачей) более независимы и могут более свободно говорить о своих трудностях.
Медики о трудностях тоже говорили. Но многие решались на это анонимно. Показательной стала проблема отсутствия обещанных доплат за работу с коронавирусом. Число сигналов о ней выросло резко, проблема буквально влетела в «багровую зону», однако случилось это лишь после того, как президент отчитал регионы за отсутствие доплат. Вероятно, медики расценили это как «разрешение жаловаться», а прокуратура — как сигнал к действию. В итоге — лавинообразный рост числа сигналов о проблеме.

Резким был также рост числа сигналов по проблеме заражения из-за чужой безответственности или безграмотных действий. В какой-то момент, возможно, люди устали и начали чаще игнорировать правила и ограничения.

По ряду проблем число сигналов со временем снижалось. Например, сигналы о мошенничестве на коронавирусе в середине мониторинга стали единичными — видимо, чужой пример послужил другим наукой. Также с середины мая начали сходить на нет сигналы о травле заболевших — хотя поначалу их было очень много.

Выделяются ли какие-то регионы?

Как мы уже сказали, отсутствие сигналов или их незначительное число в каком-то конкретном регионе совсем не обязательно означает, что там всё хорошо. Многое зависит от медиа-ландшафта. Однако есть некоторые интересные наблюдения и в этой части.

Например, безусловным лидером по числу сигналов в целом стал Краснодарский край — регион, в котором весьма активные медиа, но не более активные, чем, например, в Пермском крае или Республике Карелия, то есть — на активность СМИ его лидерство не списать.

Он первый не только по числу сигналов в целом, но и в нескольких отдельных категориях — о невозможности защищать свои права из-за коронавируса, о наказании за огласку проблем, о госпитализации или обсервации без достаточных оснований. Также Краснодарский край лидирует по числу преданных публичности жалоб на условия содержания в коронавирусных больницах, отделениях и обсерваторах. Кроме того, в регионе относительно много сигналов о перегибах в работе полиции и судов.

Основная причина большого количества жертв в регионе — вероятно, жёсткие ограничительные меры. Там был введен строгий карантин со сложной системой пропусков. По сути, получилась «зона строгого режима», и к этому никто оказался не готов — ни граждане, ни власти.
Некоторые закономерности наблюдаются и на уровне отдельных федеральных округов. В целом, распределение числа сигналов более или менее равномерное, но есть лидеры и антилидеры в отдельных проблемах.

Северо-Кавказский округ первый в проблеме перегибов полиции (а Чеченская республика — безусловный «хедлайнер» среди всех регионов). В проблеме критического увеличения нагрузки на врачей всех опережает Дальневосточный округ, а по жалобам на условия содержания в больницах и обсерваторах лидирует Сибирь.

В антилидерах — Центральный округ, где мало сообщений о перегибах полиции, Уральский округ, где почти нет сообщений о нехватке средств защиты для врачей, и Дальний Восток, откуда почти нет сигналов о мошенничестве на коронавирусе. На Северном Кавказе мы не зафиксировали ни одного сигнала о животных, голодающих в зоопарках и цирках, а в Приволжье и на Урале — ни одного сигнала о критическом возрастании нагрузки на врачей.
Больше подробностей по регионам

Каково главное ощущение от результатов мониторинга?

Журналисты и редакторы команды мониторинга рассказали о том, какой главный вывод они сделали по итогам проекта, поделились своими впечатлениями и ощущениями. В основном, они связаны с теми проблемами, которые мы фиксировали. Однако для некоторых главным впечатлением стало качество журналистики в тех регионах, где они вели мониторинг
Елена Жолобова (Киров)
Редактор проекта. Зона мониторинга: Республики Калмыкия и Адыгея, Краснодарский край, Астраханская и Ростовская области
Я в очередной раз убедилась, насколько призрачна и несостоятельна наша так называемая стабильность. Коронавирус обнажил столько проблем, сколько до этого не удавалось выявить ни одной природной или техногенной аварии.

Оптимизированное здравоохранение, неспособное одновременно оказывать качественную медпомощь одновременно большому количеству людей. Кривое антикризисное управление и бюрократия, из-за которых тысячи медиков намучались с доплатами за борьбу с коронавирусом, а тысячи предпринимателей не получили обещанные бизнесу меры поддержки. Тотальное недоверие граждан к власти, подогреваемое неумением этой самой власти честно разговаривать с людьми, как итог — преследование за фейки, непонимание многими смысла самоизоляции и перегибы в наказаниях за нарушение «режима ХЗ».

В общем, если бы коронавируса не было, его бы стоило придумать, только без такого количества жертв.
Наталья Петрова (Йошкар-Ола)
Зона мониторинга: Ярославская, Костромская, Ивановская, Нижегородская и Кировская области
Мониторинг показал, с какими проблемами общество столкнется после завершения пандемии. Многие из них окажутся пострашнее коронавируса, поскольку будут иметь необратимые последствия либо решать их будет сложно, долго и дорого.

Главное ощущение: среда очень агрессивна. В «мирное время» насилие и травля по отношению к врачам или соседям с болезнями — исключения из правил. Во время эпидемии агрессия вышла за разумные пределы, захватив вполне обычных, здравомыслящих, казалось бы, людей.
Михаил Данилович (Пермь)
Редактор проекта. Зона мониторинга: Приморский, Хабаровский, Камчатский края, Сахалинская и Магаданская области, Чукотский автономный округ
Ощущение, пожалуй, такое: жизнь серьёзно изменилась. Много всего, что ещё только предстоит разгребать.
Ирина Бутенко (Саратов)
Зона мониторинга: Тамбовская, Пензенская, Саратовская, Волгоградская, Оренбуржская области
На мой взгляд, получился хороший исторический документ, свидетельство времени. Упомянуты все мало-мальски важные проблемы, возникшие в нашей стране из-за пандемии.
Екатерина Шайтанова (Чита)
Зона мониторинга: Республики Саха и Бурятия, Забайкальский край, Амурская и Еврейская автономная области
Главное впечатление: система здравоохранения «сломана» и считается, что это нормально.
Дарья Руш (Новосибирск)
Зона мониторинга: Омская область, Новосибирская, Томская, Кемеровская области, Красноярский край
Новые сигналы о неочевидных жертвах коронавируса возникали в течение всех трёх месяцев, а причиной для них становились, в том числе, действия власти и введённые ограничения. Интересно, как похожие сигналы появлялись в одно время в разных регионах России. Например, так было с отсутствием ковид-доплат медикам или с недобросовестными родителями, которые не участвуют в воспитании детей, а «коронавирусные» пособия на них получили.
Денис Долгополов (Йошкар-Ола)
Зона мониторинга: Чувашская и Удмуртская Республики, Республики Марий Эл, Татарстан и Мордовия, Курганская, Ульяновская, Самарская области
В жертвы коронавируса пытались вписаться практически все. Не все потеряли так уж много.

Главные ощущения: первое — люди не умеют думать об общественном интересе,  думать дальше своей квартиры, разумное общество — это утопия. Второе — правительство России не умеет управлять обществом и не пытается учиться, вместо этого используя любой предлог, чтобы ещё сильнее подавить и унизить свой народ.
Елизавета Чухарова (Владикавказ)
Зона мониторинга: Республика Крым, Ставропольский край, Карачаево-Черкесская, Кабардино-Балкарская, Чеченская и Дагестанская Республики, Республики Ингушетия и Северная Осетия — Алания
Больше всего мне было интересно наблюдать, как те проблемы, которые в одних регионах встречаются ежедневно, в других — не попадаются вообще.
Екатерина Васюкова (Хабаровск)
Зона мониторинга: Приморский, Хабаровский, Камчатский края, Сахалинская и Магаданская области, Чукотский автономный округ
Главное впечатление — в регионах основные жалобы появляются после того, как тему начинают поднимать на федеральном уровне. Яркий пример — Камчатка. Пока столичные медики не начали массово жаловаться на нехватку СИЗ, на Камчатке терпели, хотя оказалось, что ситуация там и до этого была критичной. Главный, хоть и не утешительный вывод — в регионах ещё много сфер, где жаловаться не принято совсем.
Андрей Дербенёв (Пермь)
Зона мониторинга: Челябинская и Свердловская области, Пермский край, Республика Башкортостан
Главное ощущение: всё может рухнуть в один момент, никто не делает прогнозы и не просчитывает негативные сценарии, все живут одним днём.
Анастасия Киреева (Пермь)
Зона мониторинга: Владимирская, Рязанская, Белгородская, Воронежская и Липецкая области
Кажется, что проблемы регионов, в целом, одинаковы. Бросается в глаза огромная разница в развитости СМИ в разных частях России. Ну и в последний месяц чувствуется серьёзная усталость от темы коронавируса.
Варвара Левченко (Сургут)
Зона мониторинга: Архангельская, Тюменская области, Ненецкий автономный округ, Ханты-Мансийский автономный округ, Ямало-ненецкий автономный округ, Республика Коми
Очень низкий уровень журналистики, по крайней мере — в моих регионах. Активность тоже невысокая. Если в первый месяц ещё были попытки регионалов найти жертв и проблемы, то в июне все перешли на статистику. Сложилось впечатление, что устали или получили письма Роскомнадзора. Также часто коронавирус «притягивали» в материалы — видимо, для рейтинга. Но главное ощущение: журналисты, в основном, пошли лёгкой тропой. Серьёзных материалов, с аналитикой или глубокой проработкой проблемы я не встретила.
Зоя Кузнецова (Иркутск)
Зона мониторинга: Республики Хакасия, Тыва и Алтай, Алтайский край, Иркутская область
Главное впечатление — хаос и неразбериха. Несмотря на то, что коронавирус пришёл в Россию позже, чем в другие страны, система оказалась не готова к нему. Не была заранее продумана маршрутизация некоронавирусных пациентов, встала плановая помощь и поликлиники, медики оказались без средств защиты, а работа обсерваторов — выстроена сюрреалистически.
Ник Лухминский (Саратов)
Зона мониторинга: Смоленская, Брянская, Калужская, Курская, Тульская, Орловская области
Главное ощущение: могло быть гораздо хуже. Я ожидал больше стресса, выливающегося в насилие — чего-то наподобие холерных бунтов. У нас же всё развивалось настолько спокойно, насколько могло. Возможно, потому что мне досталось исключительно мирное Черноземье.

В этих сообщениях из мирной провинции я почувствовал отсутствие у местных жителей чувства самосохранения. Эпидемия с летальностью от одного процента до пяти оказалась слишком слабым раздражителем, неспособным оказать заметного влияния на их жизни. Все формулы, которыми можно было бы выразить личный страх перед болезнью, оказались использованы в официальных коронавирусных агитках, и людям осталась только апатия. Нет доверия словам администрации, нет желания соблюдать самоизоляцию и носить маски, но нет и запала ниспровергать и отрицать.

Все интервью, которые люди давали официальным СМИ, вызывали ощущение прилежного повторения освящённых традицией заклинаний: «В госпитале очень страшно, медиков страшно жалко, болезнь ужасная, у меня вот было 38 и заложен нос». Напоминает финал параджановских «Теней забытых предков», где героиня протокольно исполняет плач по надоевшему мужу, который наконец-то умер.

Страх экономической рецессии в этих традиционно небогатых областях тоже не стал чем-то поразительно новым. Протесты оставшихся без работы и доходов — скорее, единичные случаи, больше жалоб и просьб. По моим ощущениям — было не слишком хорошо, а стало незначительно хуже. Вспоминаются слова Стомахина насчёт прогнозов развития ситуации в России: «Гнить можно вечно».

Какие проблемы оказались неожиданными?

Журналист Михаил Данилович (Пермь) отметил, что больше всего его удивило как таковое количество проблем, а журналист Ник Лухминский (Саратов) в качестве главной неожиданности выделил отсутствие «какого-либо намека на консолидированный протест»: «На мой взгляд, пока пандемия не вызвала к жизни то изменение ситуации, из которого можно было бы сделать выводы. Положение дел в провинции остается устойчивым, статичным, стагнирующим — так или иначе, ничего никуда не сдвигается. Власти на нынешнем этапе можно сделать вывод, что вся предшествующая внутренняя политика была в целом правильной — им удалось добиться того, что пускай их распоряжения в основном игнорируются, но и их самих никто не поднимает на вилы».

Другие журналисты команды мониторинга отмечали в качестве неожиданных проблемы, которые мы выявили в ходе работы: как те, где сигналы были единичны, так и проблемы «багровой зоны».
2

«Коронавирусные» выплаты на детей получают родители, не участвующие в воспитании

Наталья Петрова, журналист 7×7 (Йошкар-Ола):
— Неожиданным стало небольшое число сигналов от недобросовестных родителях, которые воспользовались правом получения выплаты на детей, чьим воспитанием даже не занимаются. В двух описанных случаях это были мужчины. В мою картину мира не укладывается, как можно забрать что-то не своё, предназначенное на ребёнка, для собственных нужд. Такие «отцы» в очередной раз пробивают дно.
4

Конфликты и иные проблемы из-за отрицания коронавируса

Ирина Бутенко, журналист «Свободных» (Саратов):
— Для меня как для образованного человека дико, что проблему можно просто отрицать, несмотря на её явные проявления.
6

Агрессия в отношении медработников

Екатерина Шайтанова, редактор «Чита.ру»
— Тут что-то не так с этикой. Может быть, нужно повышение статуса врача и пропаганда престижности профессии.
7

Домашние животные остаются без хозяев

74

Животные голодают или содержатся в неудовлетворительных условиях

Екатерина Васюкова, корреспондент «Сибирь.Реалии» и EastRussia (Хабаровск)
— Неожиданно, что владельцы животных (и в зоопарках, и среди простых жителей) стали так просто и легко избавляться от своих любимцев. Поразили случаи, когда животных просто запирали в зоопарке, ссылаясь на то, что кормить и платить за аренду нечем. Чудовищное отношение.
81

Жалобы на условия содержания в обсерваторах, изоляторах, коронавирусных больницах и отделениях

Дарья Руш, журналист Тайга.инфо (Новосибирск):
— Неожиданным для меня стало количество жалоб на условия жизни в обсерваторах. Сигналов по этому поводу было особенно много в регионах моего куста, они появлялись в течение всего периода мониторинга.
101

Люди, заболевшие не коронавирусом, не получают медицинской помощи или её качество снижается

Денис Долгополов, журналист 7×7 (Йошкар-Ола):
— Я полагал, что, несмотря на то, что истерия вокруг вируса раскрутилась на всю мощь, врачебной верхушке хватит хладнокровия, чтобы разобраться, нормально расставить приоритеты и не забывать, что кроме коронавируса есть и другие болезни. Вместо этого их мозгами руководил страх увольнения, и работа строилась на желании сделать правильную статистику. Профессионал должен думать о своём деле, а не о том, что думает про него начальство. Неспособность к этому загубила в России не одну сферу и погубит ещё.
103

Врачи заражаются или рискуют заразиться, так как не обеспечены средствами защиты и не тестируются на COVID-19

Елена Жолобова, журналист 7x7 (Киров):
— У меня была надежда, что будут учтены ошибки стран, в которых эпидемия COVID-19 случилась раньше нас, и Минздрав сделает стратегические запасы респираторов, защитных костюмов и прочей амуниции для медперсонала. Мои ожидания не оправдались. И в итоге именно больницы во многих регионах стали главными очагами новой вирусной инфекции. Надеюсь, после этого пересмотрят систему закупок для здравоохранения и дадут больше самостоятельности больницам, чтобы они могли оперативно закрывать свои потребности. В более широком смысле мне хотелось бы, чтобы чиновники научились признавать свои ошибки и иметь возможность максимально оперативно их исправлять.
177

Люди заражаются или рискуют заразиться COVID-19 из-за чужой безответственности или безграмотных действий

Кирилл Кругликов, журналист «Север.Реалии» (Вологда):
— Я не ожидал, что будет так много будет сигналов о том, что люди не соблюдали меры безопасности и в итоге друг друга перезаражали. В ходе мониторинга часто попадались новости о новых смертях или о том, что кого-то в тяжёлом состоянии подключили к ИВЛ. После этого понимаешь, что угроза реальная. Но кто-то думает, что его это не касается, что он точно не заразится. А это приводит к новым жертвам и к новым плохим новостям.
Зоя Кузнецова, редактор «ИрСити» (Иркутск):
— Наверное, шок — слишком сильно слово, но очень странно было наблюдать, как (не) начисляются коронавирусные выплаты врачам.
191

Потеря работы или иного источника дохода

Андрей Дербенёв, журналист-фрилансер (Пермь):
— Я предполагал, что пандемия и карантин окажут на экономику негативное влияние, но то, что люди так быстро будут терять работу и доходы, стало для меня неожиданным.
316

Предприниматели несут убытки и не знают, как выжить

Варвара Левченко, активист ТРК «Инфосервис» (Сургут):
— Удивило, что даже популярные места общепита не выдержали и месяца карантина. Логично, что бизнесу с небольшим оборотом сложно пережить коронакризис, но, оказалось, что даже те, у кого дела шли неплохо, не имеют подушки безопасности.

Андрей Дербенёв, журналист-фрилансер (Пермь):
—То, что у малого бизнеса не оказалось финансовой подушки, говорит, видимо, не о финансовой безграмотности, а просто — о невозможности скопить деньги в кризисные фонды. В России давно не было «тучных лет». А все предыдущие кризисы государство помогало только финансовым институтам.

О чём важно сейчас писать?

Результаты мониторинга могут стать основой для аналитических и расследовательских публикаций «по следам» эпидемии в России. Вот некоторые из возможных тем, которые мы набросали по результатам проекта:

— Оправданность ограничительных мер. Чем были обоснованы ограничения и какой эффект они дали? Соразмерен ли положительный эффект ограничительных мер негативным последствиям, к которым они привели?

— Нехватка средств защиты — что это было? Почему врачи остались без СИЗ? Почему маски долго нельзя было купить в аптеках? Как из оборота пропали дешёвые антисептики? Кто понесёт ответственность за это?

— Экономические последствия ограничительных мер. Насколько эффективны были меры поддержки, сколько предпринимателей «не выжили», какими будут последствия для экономики того или иного региона?

— Слежка за людьми и иные злоупотребления. Ожившая антиутопия, слежка за человеком, проникновение государства в частную жизнь, иные злоупотребления власти под предлогом пандемии (например, у чиновников и силовиков появился дополнительный повод разогнать всех по домам). Возможно, суть новой жизни во многом в этом?

— Дистанционное образование: какие уроки стоит извлечь ко «второй волне»? Число сигналов об этой проблеме прекратило расти, потому что закончился учебный год, проблема осталась в «оранжевой зоне». Однако осенью обещают новую волну пандемии. Кто-то продолжит обучение, кто-то пойдёт в первый класс. Что важно сделать, чтобы система образования не наступила на те же грабли?

— Проблемы благотворительных фондов и некоммерческих инициатив, живущих на пожертвования. У людей сократились доходы, по логике — жертвовать они должны меньше. Однако сигналов об этих проблемах не так много. Как всё-таки пандемия повлияла на «третий сектор» и каким образом он преодолевал трудности?

— Дальнейшая судьба героев публикаций. Предприниматели, которые остались без денег или вовсе свернули своё дело. Заболевшие, которые травили. Врачи, которые «посмели» говорить о проблемах и были за это наказаны. Какой след оставит на их жизни пандемия?

Что дальше?

Работа команды мониторинга не заканчивается. Мы начали собирать материал для четырёх больших межрегиональных публикаций о проблемах, зафиксированных в ходе проекта. Две из них связаны с системой здравоохранения, одна — с поиском виноватых, ещё одна — с отрицанием коронавируса. Работу координирует медиа-проект «Четвёртый сектор». Следить за новостями можно, подписавшись на его страницу в Фейсбуке.